Из интервью Дмитрия Лиханова
Когда знаешь о человеке так, со стороны, то, а тем более о Семенове, то это совершенно не соответствует тому, когда ты узнаешь его при личной встрече. То есть, встречаясь с Семеновым тет-а-тет, человек совершенно открывался по-другому, это был совершенно другой человек, нежели тот имидж , который существовал в то время. Он был безумно обаятельный человек, безумно открытый, энциклопедически начитанный, и этому человеку сразу верил, начинал ему верить во всем, он подкупал безумно. Он не был для меня автором Штирлица, и в общем, это было в третью, или в четвертую даже очередь. Это был человек, который тебя обволакивал сразу, тебя обнимал, ну, так по-доброму, знаете, и с ним хотелось быть долго-долго-долго вечерами, ночами. Вот то, что у него собирались люди на мансарде, это связано с этим, он был очаровательный человек.
У него было несколько квартир в то время, но такая рабочая квартира была на Новинском бульваре, сейчас называется Новинский бульвар, в то время улица Чайковского, это практически напротив американского посольства, а я жил как раз рядом с американским посольством. То есть, мы жили через дорогу. Была очень скромная маленькая мансарда однокомнатная, там была большая комната, кухня, туалет какой-то там шкаф, она была не роскошной квартирой, не пентхаус, а вот такая именно мансардочка рабочая. Там у него стояла печатная машинка, поскольку компьютеров в то время еще было немного, потом появился компьютер. Там у него был холодильник, забитый едой, выпивкой и так далее. Потому что гости могли придти в любую минуту, но, конечно, когда работал, пытался не допускать до себя никого.
Он страстно жил, страстно работал, он писал по 25 страниц в день обязательно. Вот когда работал, это было, знаете, как приказ. Вот встал утром, перекусил, кофе выпил и 25 страниц должен написать. Но это не та графомания, которой сегодня страдает наша литература, хотя это был конечно беллетристика в какой-то степени, популярная литература, но тем не менее.. . и вот он так работал, писал роман, заканчивал роман и уходил в отрыв.
-Приходили совершено разные люди, причем вне зависимости от их положения социального в ту пору, вне зависимости от количества денег у этих людей, как правило, мало, у кого они были, он ко всем относился ровно. Вот, что подкупало в Семенове всегда – он относился к людям ровно с восхищением этими людьми, понимаете. это я сейчас не у многих вижу людей. Но он восхищался, любил, принимая всех, всех, ну, будь там нищий какой-то там поэт или там генерал КГБ, и те и другие, и третьи были у него постоянно на этой мансарде он их любил всех.
...Становление «Совершенно секретно» – это отдельная история. Было решение Политбюро о создании газеты «Совершенно секретно», это был все-таки 89-ый год, партия существовала, Советский Союз существовал, значит, было решение политбюро о издание независимого издания. Соответственно, было поручение Совету Министров. Совет Министров СССР выделил по тем временам гигантские деньги на «Совершенно секретно». Я видел распоряжение Совмина, подписанное Рыжковым, там был указан миллион долларов. В 89-ом году на газету черно-белую это в общем достаточно много было. Что Семенов получил помимо этого? Он получил квартиру на Арбате 2-комнатную, где, собственно говоря, и размещалась газета «Совершенно секретно». Там сидела Зоя - секретарша, которая такая очень немолодая женщина, но она сидела в лагерях, и за это Семенов ее любил. Он сказал, что Зоя, она сидела, она не продаст. Там сидел главный бухгалтер, там сидел художник...
...Мы говорим про его менеджерскую хватку, да. Она была удивительная, он был молодец, он в то время прекрасно понимал, как делать бизнес. Именно издательский бизнес. Хотя идеи у него и самого его внутреннего пространства было гораздо больше, он хотел строить дорогу из Москвы в Париж, прямую. У него была идея купить Ялтинскую киностудию приватизировать. Ее сейчас кто-то приватизировал в конце концов, но первая в 89-90-ом эта идея была Семенова. Он создал такую странную организацию, которая называлась МАДПР - Международная ассоциация детективного политического романа. Он ее создал в Гаване с группой каких-то там повстанцев из Мексики, в кавычках повстанцы говорю, это были писатели, которые писали в жанре детектива из Мексики, Англии, Соединенных Штатов и так далее. И они создали эту международную организацию писателей. Потом они проводили съезды, там была фракционная борьба на этих съездах. Я помню, мы прилетели в Мексику с тем, чтобы спихнуть с должности председателя одного испанского вернее мексиканского писателя, который подозревал все время в Юлиане агента КГБ, и чтобы доказать, что он такой свободомыслящий, что он не агент КГБ, Юлиан заказал в местной ритуальной конторе венок, и значит. Вся делегация советская с этим венком приехала в дом-квартиру Троцкого и возложила его на его могилу в 89-ом году. А поскольку этот мексиканец, он был троцкистом, то когда он об этом узнал, значит Юлиан сразу перед ним извинился, это был другой человек. Вот такие были смешные истории.
Я в то время жил в Болоньи и приехал на Адриатическое побережье Италии, в такой маленький городок Католика. И туда должен был приехать, прилететь Семенов, или приехать, там уже никто не знал, там уже были некоторые наши сотрудники, мы приехали на фестиваль фильмов ужасов, не знаю, почему, не знаю, почему мы, не знаю, почему именно на этот фестиваль, не знаю, приехали да и все. Но главное повстречаться с Юликом. А он в то время был в Париже. И обедал с Лимоновым Эдуардом, они там, как потом рассказывал Юлиан, они там поддали, потом он сел на свой «Форд», у него был «Форд скорпион», такой коричневого цвета, встал в крайне левый ряд, включил правый поворотник и из Парижа рванул в Италию. Это достаточно далеко ехать, ну, я думал, он гнал километров 160 не меньше, под шафе, и приехав, он искупался сразу же в море и был абсолютно бодрячком. При том, что он носил вот такую косметичку большую таблеток всегда с собой разных от всего, я так думаю, у него были таблетки, такая маленькая аптека на все случаи жизни. Но при этом он вел образ жизни, конечно, совершенно здорового человека. Ну, может быть, он хотел казаться людям таким, потому что он курил по три пачки «Данхела» в день. Я не считал, сколько он мог выпить, но он держал удар очень крепко, хорошо.
В Париже, видимо, существовала некая тусовка таких интеллектуалов, в которых входил и Эдуард. Очевидно, там они познакомились и с тех пор они начали дружить. Хотя с Лимоновым связана одна из трагических страниц «Совершенно секретно», когда погиб заместитель Семенова, такой был Александр Плешаков. Он работал в Индии до этого, был в командировке от АПН. Здоровый парень, ему было года 40-41-43 в то время, он занимался спортом, высокий, крепкий, ни что не скажешь, что с ним может случиться, никогда не подумаешь. И они поехали с Семеновым в Париж. И там Саша Плешаков гулял вместе с Лимоновым по Парижу и Лимонов ему показывал свои любимые места, которые с ним что-то связаны. Потом Плешаков поехал на прием, который устраивал французский журнал называется «VSD» там ему стало плохо на приеме. Его посадили в такси и сопровождающий из журнала привез его в отель. В отеле вызвали врача, сначала французского, потом из посольства. Но когда приехал врач из посольства он уже был мертв. И у него отовсюду шла кровь, потом было вскрытие, у него потекли все внутренние органы. То есть, это было отравление, хотя полиция французская этого не признала, и гроб прислали сюда. Вся эта история, она очень сильно ударила по Семенову. И конечно, же была кирпичиком в том несчастье, которое с ним случилось потом. Он понимал, что это убийство, он понимал, что Сашу убили, почему убили, может быть, он догадывался, но не говорил ни разу.Вообще, «Совершенно секретно», если вы посмотрите на историю всех людей, которые там были, возглавляли это издание, все, со всеми произошли трагедии. Плешаков был первый. Потом Семенов, потом Боровик…
...Он был совершенно реальный человек, стоящий на реальной земле, совершенно реально понимая, отдавая себе отчет, что он делает и что он с этого получит. Деньги были для него способом жить так, как он хочет, и так. Как он считает нужным. Это было естественно, он не жил от зарплаты до зарплаты, у него, кстати говоря, знаете, какую он зарплату положил себе в «Совершенно секретно»? – один рубль. У него официально была зарплата по ведомости один рубль и он за него расписывался. Книжки его удачно издавались многими издательствами, газета приносила прибыль. Он мог позволить взять себе 20 там журналистов из Москвы плюс там 10 из соцстран, включая вьетнамского, оплатить перелет до Москвы, собрать их здесь, поселить в гостиницу, а потом посадить на самолет и увезти их в Мексику на две недели. Или устроить съезд писателей в Нижней Ореанде, в Ялте с бесплатным размещением всех участников съезда. Бесплатным проживанием, перелетом, едой, выпивкой. То есть, он не клал себе все, он этими деньгами умел еще и людей расположить к себе.
То, что вы называете агентом влияния, я помню, когда мы выезжали вместе с Семеновым за границу там несколько раз это было, и на эту тему, так сказать, ходили всякие шутки-прибаутки, да, то Семенов нам в шутку говорил, что каждый советский человек, который выезжает за границу, выполняет задание партии. Но это было в шутку. И кстати говоря, значит, действительно те, кто когда-либо в то время выезжал, действительно ехали с какой-то целью , правильно, и в основном не с личными. Вот. Нет, Семенов, люди, которые говорят, что Семенов должен был бы не писать об органах, должен быть выше всего этого, я думаю, что это те люди, которые в то время завидовали его успеху, потому что он был успешный человек. Понимаете. Сейчас почему-то никто не говорит о том, что люди, которые создали сериал «Улицы развитых фонарей» они значит неправильно поступают, потому что они значит вот ангажированы МВД. Или те люди, которые делают передачу про органы госбезопасности, тоже … вот. Нет, это только зависть. Семенов был успешен, Семенов радовался жизни. И я думаю, что конечно, многие ему просто завидовали. Он прожил отличную и удачную жизнь, все у него было хорошо.
Он безумно любил что Дашу, что Ольгу, постоянно, он как курица был над ними, что для него было достаточно странное и нетипично видеть его в таком амплуа, и девчонки обожали его. Причем Ольга действительно любила, мне так казалось, что она больше любит отца, чем Даша. Нельзя так говорить, ну, Ольга всегда была ближе, любимой дочкой, мне кажется. Вот и она постоянно была с отцом, вот в частности, в Ялте, когда мы устраивали там этот съезд, Ольга была в Муховатке, и Ольга была с папой, и Ольга взяла машину, когда папа не мог вести машину, в общем, она всегда была на подхвате что называется. И это было .. в общем, Семенова вот дочерняя любовь, она была тоже его плюсом, понимаете. с этим ему тоже повезло в жизни, с дочками, я имею в виду.
...Я знаю это со слов Артема Боровика, потому что в этот день они были вместе и ехали на переговоры с представителем Рупорта Мердока. А как мне говорил Боровик, они ехали в машине, впереди ехал шофер, они были на заднем сидении и вдруг он сказал, что Семенов начал на меня валиться. Я его поднял, и вижу, что-то происходит. И сразу повезли его в больницу, сначала в Боткинской он лежал, а потом его перевезли в Бурденко уже. Это был первый инсульт, потом я точно не скажу, когда был второй, повторный, но был повторный, и ну, конечно, все было в результате очень плохо. С тех пор его тем Семеновым уже никто не видел. Уже видели совершенно другого человека... Если бы не инсульт, его бы хватило еще на 25 изданий, приватизацию «Мосфильма» и там десятки других проектов, в таком ритме он жил постоянно. Вот я вам говорю, он писал роман в режиме 25 страниц в день, и понятие, так сказать, работы оно определилось романом, вот он начал, закончил. Сколько бы это на это время не потребовалось, закончил – месяц, два он мог сидеть, никто его не видел и не слышал, мог уехать в деревню в Германию и там два месяца жить и здесь его никто не мог найти. Там мобильных не было в то время, там один человек знал его номер телефона в этой деревне. Его никто не трогал особенно. Потом он заканчивал, возвращался сюда, в Москву, и тут у него встречи, контакты, газета снова, там еще и еще, и еще десятое, двадцатый проект и все это сопровождалось такой активной жизнью во всех ее проявлениях. Там был, знаете, период некий затворничества. А потом .. все праздник жизни Рио-де-Жанейро…
Да, я подражаю ему в жизни, не знаю, всегда ли это происходит осознанно, я не всегда себе говорю, вот я это делаю так, потому что учил меня этому Семенов, ну, возможно, что-то заложенное им в то время, оно сейчас как-то каким-то образом отражается на моих поступках или непоступках. Но всегда, когда плохо, я себе говорю, что уныние – самый страшный грех, надо быть всегда веселым, доброжелательным. Таким, как был Семенов, наверное, я всем так говорю...
Андрей Кончаловский: Он был для меня героем...
Лев Дуров: Он плакал и сочинял телеграмму правительству...
Борис Жутовский: Однажды Юлька притащил пистолет... У отца, наверное, стырил...
Игорь Клебанов: У него на двери с внутренней стороны записочка была приколота: Вор! Здесь живет автор Штирлица. Ты здесь ничего не найдешь, а тебя найдут быстро. Твой Юлиан Семенов...
Ольга Семенова: Он обращался с нами, как с равными. Он считал что дети - это маленькие взрослые...
Евгений Додолев: Он реально писал очень много и очень быстро, с такой скоростью, как человек говорит...
Софья Вайнер: Он настолько играл первую скрипку, что второй не было...
Дмитрий Лиханов: Со всеми произошли трагедии. Плешаков был первым, потом Семенов, потом Артем Боровик...
Виталий Бояров: Через две недели приходит Юлиан и говорит - все, роман написал...
Александр Кармен: Он прикасался к этим местам, где жил Хемингуэй, как к святыне...
Мария Арбатова: У него был легкий такой налет внешней разведки, который придает мужчине особый шарм...
Василий Аксенов: Он никогда не был стукачом. Он не предал никого из своих товарищей...
Аркадий Вайнер: Мы с братом называли его "атомный"...
Генрих Боровик: Он был очень талантливый и работоспособный до невозможности...