Из интервью Софьи Дарьяловой
...Вайнеры и Юлиан Семенов были больше чем коллеги по детективному цеху. Они были очень близкими друзьями и единомышленниками. Но сначала между ними была дистанция огромного размера. Мой муж Аркадий Вайнер работал следователем по особо важным делам на Петровке, 38. Георгий Вайнер работал корреспондентом ТАСС. А в дни нашей молодости вышли первые его книги. Огарева, 6. Петровка, 38, и он был для всех кумиром. И особенно кумиром он был для Вайнеров. Они считали, что умнее и талантливее писателя нет. И не надеялись даже с ним познакомиться. И однажды случайно в доме Михаила Блока, был такой очень известный переводчик, такого ранга как Суходрев, мы встретились на какой-то вечеринке. И они сразу необычайно понравились друг другу. Нашли общий язык. Балагуры, рассказчики. Аркадий пришел с аккордеоном, он прекрасно пел. Было очень весело. И вышли они оттуда уже друзьями, но не коллегами. Потом еще было несколько встреч. Потом они решили обратиться к Юлиану, и показать ему первую свою повесть. Это было, на мой взгляд, совершенно графоманское произведение, на 650 страниц.Он прочитал, сказав, что надо над ним поработать. Поработал и отвел их с этой повестью в журнал Наш современник. А он мог отнести тогда уже в любой роман. Такой был уровень авторитета, таланта, такое он место занимал среди писателей...
...67-м году осенью в журнале Наш современник вот под патронатом Юлиана Семенова вышла первая повесть братьев Вайнеров "Часы для мистера Келли". Но это графоманство оказалось наркотиком. И они тут же уехали в отпуск, мы все уехали в отпуск, и они написали, Вайнеры, вторую вещь. Очень небольшую, очень лаконичную такую повесть. Называлась она "Ощупью в полдень". И сразу понесли к Юлиану, поскольку он был доступен и поскольку они считали его высшим судьей. Прошло несколько дней. Я вам расскажу эпизод, который очень точно характеризует личность Семенова. Через несколько дней он позвонил и сказал: все трое приезжайте ко мне в воскресенье на дачу. Он жил в основном на даче в Пахре. Он принял нас, открыл прихожую и потом вдруг распахнул две двери в гостиную. Там было накрыт такой красивый, такой вкусный стол. Я до этого таких столов не видела. И он сказал: это пир в вашу честь. Потому что одну книжку может написать каждый. У каждого много жизненных впечатлений, случаев из жизни. А вы написали вторую книжку. Книжку замечательную. Она как пулька. Там ни одного слова не надо менять. Я вас поздравляю, вы писатели. Я вас благословляю...
Ну а Юлиан, это была необычайная личность. Они его звали человек-кибер, человек-компьютер. Он был безумно талантлив. Он, у него была замечательная память. Он был очень артистичен и очень пластичен. И когда ты находился с ним под его обаянием, уже никого невозможно было замечать. Даже человек с такой энергетикой как мой муж, он уже тоже отходил на задний план. Юлиан всегда владел ситуацией, всегда был главным. С ним было так интересно. Он перевоплощался. Он имитировал различных политических деятелей. У него все получалось.
Перед его обаянием никто не мог устоять и я думаю, что его связи вот в разведке, в КГБ, никак не объясняются какими-то закулисными играми. Ну, он просто, перед ним нельзя было устоять. Он был необычайного обаяния...
...когда умер мой муж, меня не было в Москве. Я открыла дверь и в прихожей стоял вот этот портрет. Первое, что я увидела. Я не знаю как это назвать - шарж? Или коллаж, наверное, правильнее. Посвященный Юлиану Семенову. Значит, он это где-то видимо заказал, или ему показали. И это тоже очень символично. Он принес это домой накануне своей смерти...
Его женой была очень красивая женщина... Он был очень хорошим отцом, и очень хорошим семьянином. Но настолько играл первую скрипку, что второй не было. Понимаете? Катя была очень милая, очень женственная... Они были такие разные. Я вообще не представляла себе - вот лед и пламень, как они вместе? Ну, он был здесь и везде, понимаете? Он ездил, он бушевал, он дрался, он приходил, уходил. Она была тихая, очень спокойная, интеллигентная...
...Я скажу свое мнение. Может быть, оно неправильное. Я бы его обидела. Мне кажется, что они относились к нему как к нуворишу. Он был гораздо известнее, чем Михалков и его сыновья. Это им было неприятно. Но он был из другой среды, хотя он был интеллигентнейшим человеком. Он закончил институт восточных языков. У него папа был Ляндрес, знаменитый. Но он был еврей. Он был... он мог поесть кабанье мясо и вот так вот вытереть руки. И так все было у него вкусно понимаете? Он не подходил...
...Был отдельно писательский цех и отдельно подцех может быть детективов, и отдельно Юлиан Семенов. Это была величина, которая в этой массе не смешивалась. Он был один. Он был такой яркой личностью, они не могли претендовать никто на такую роль. Потом может быть в какой-то степени стали братья Вайнеры такими же, потому что они были вдвоем, они были такие толстые, огромные, яркие. Вот, но поначалу он был отдельно. И конечно он пер, пер вверх и каждый раз все интереснее. А потом когда был фильм 17 мгновений уже равного ему не стало. И вы же видите, фильм жив до сих пор. Ему очень завидовали. Очень...
Андрей Кончаловский: Он был для меня героем...
Лев Дуров: Он плакал и сочинял телеграмму правительству...
Борис Жутовский: Однажды Юлька притащил пистолет... У отца, наверное, стырил...
Игорь Клебанов: У него на двери с внутренней стороны записочка была приколота: Вор! Здесь живет автор Штирлица. Ты здесь ничего не найдешь, а тебя найдут быстро. Твой Юлиан Семенов...
Ольга Семенова: Он обращался с нами, как с равными. Он считал что дети - это маленькие взрослые...
Евгений Додолев: Он реально писал очень много и очень быстро, с такой скоростью, как человек говорит...
Софья Вайнер: Он настолько играл первую скрипку, что второй не было...
Дмитрий Лиханов: Со всеми произошли трагедии. Плешаков был первым, потом Семенов, потом Артем Боровик...
Виталий Бояров: Через две недели приходит Юлиан и говорит - все, роман написал...
Александр Кармен: Он прикасался к этим местам, где жил Хемингуэй, как к святыне...
Мария Арбатова: У него был легкий такой налет внешней разведки, который придает мужчине особый шарм...
Василий Аксенов: Он никогда не был стукачом. Он не предал никого из своих товарищей...
Аркадий Вайнер: Мы с братом называли его "атомный"...
Генрих Боровик: Он был очень талантливый и работоспособный до невозможности...