|
Первый: Мой телефон средь ночи зазвонил, И чей-то голос, незнакомый ране, Сказал, как отрубил: иди ты в баню! Пошли гудки. Я трубку положил. Накрылся одеялом и хотел Продолжить сон... Увы, не тут-то было: С постели поднятый неведомою силой, Я встал, оделся, наскоро поел, Из холодильника бутылку водки вынул, Взял простыню, мочалку — все в портфель Сложил, на ключь закрыл квартиры дверь И вышел в ночь... Меня толкало в спину Как будто что-то; ноги сами шли, А в голове стучало, как в тумане: Иди ты в баню, в баню, в баню, в баню! — И частые гудки... С чего бы это?? Я никогда маразмом не страдал, Был человек земного притяженья, И вдруг такое чудное мгновенье! Эх, многое бы за разгадку дал... Голос: Узнаешь все, имей терпенье! Первый: Кто ты, неведомый, но слышимый в тиши? — Явись, души смятенье успокоя... Голос: Со временем и я тебе откроюсь, Пока же — не спеши! Не удивляйся ничему — Ни ситуациям, ни лицам, — Когда ж захочешь удивиться, — Дай волю изумленному уму. И не пытайся отыскать ответы На все вопросы сразу: явь иль бред Вся наша жизнь? Где грань меж тьмой и светом? — Решенья однозначного тут нет... Первый: Но почему же в бане? Голос: Сам не знаю... Наверно, потому, что здесь тепло, — При прочих равных — плюс, куда ни шло. А впрчем, хочешь, место поменяю... ................................... ................................... |
|
ЮНКЕР ШМИДТ (Комната. Шмидт) Шмидт: Вянет лист, проходит лето, Иней серебрится, блин. Может быть, из пистолета Застрелиться? Лишь один Выстрел и — прощайте, юнкер. От снарядов жизни, эх, Земляной могильный бункер Прячет лучше прочих всех. Палец лишь согнуть — и баста! Пуля-дура смоет враз Все нюансы и контрасты. (входит Митрофан) Что ты? Митрофан: Спрашивает Вас Там какой-то... Шмидт: В шею, в шею! Митрофан: Подпоручик Глазенап. Шмидт: Да? — я памятью стал слаб — Не припомню... (входит Глазенап) Глазенап: Честь имею, — Глазенап. Шмидт: Знакома мне Чем-то Ваша личность... Глазенап: Как-то, Пару лет назад, за карты, Подзастряв в карантине, Сели мы... Шмидт: В Торжке? Глазенап: Так точно. Шмидт: Ты иди-ка, Митрофан. Нужно что-то будет срочно, Позову. (Митрофан уходит) Вина стакан? Глазенап: Пил, да бросил. Шмидт: Зря. Пить в меру Можно. Даже надлежит. Так прилично офицеру И так служба нам велит. Глазенап: Но, однако, к делу: двести Я рублей вам приграл. Ох, легли б как надо крести! Шмидт: Трефа. Глазенап: Крести, я сказал. Шмидт: Трефа. Вы еще бы пики Винями назвали... Эх, "Дама виней" — просто смех. Пушкин, наш поэт великий, Был бы жив, скончался б вновь Со смеху, и вся любовь! Глазенап: Оскорбляете. Шмидт: Да бросьте. Поправляю... Знать не грех Термины своих утех. Карты, Глазенап, не кости... Глазенап: Юнкер, я служу в полку. Чин имею. Ваши двести Получите. Дело чести Долг отдать. Но на веку На моем, я оскорблений Не спускал. Ваш тон хорош Для солдат, ядрена вошь, А для равных... Извинений Требую... Иль... Шмидт: Я готов. Глазенап: Извиниться? Шмидт: Пистолеты Зарядить без лишних слов... Вянет лист, проходит лето, Иней серебрится, блин. Глазенап: Лето, лист... К чему здесь это? Шмидт: Да к тому! — хандра и сплин... Время самое стреляться. Вот и случай подоспел Без проблем, как между дел, С жизнью глупой рассчитаться. Не угодно ль прямо тут, В комнате пустить по пуле Нам друг в друга? Пять минут – И капец. Глазенап: Серьезно? Шмидт: В дуле Не застрянет, чай, свинец. Глазенап: А барьеры, секунданты? Шмидт: Да не будьте Вы педантом, Подпоручик... Наконец, Все условности — химера, Как их там не назови, Мы же оба — офицеры, И стрельба у нас в крови. Глазенап: Стойте, Шмидт... Шмидт: Вы на попятный? Отступать? Глазенап: Я, сударь, мой, Был на Крымской и спиной Не стоял к врагу! Шмидт: Приятно Видеть храбреца. Глазенап: Но мне Непонятна Ваша спешка. Человек, он, ведь, не пешка: Ясный перец на войне С криками "ура!" в атаку, Не задумываясь, мчать, — Миг решительный, — однако, Надо все же различать Боевую обстановку С мирною: дуэль — не бой, Пистолет, чай, не винтовка, И противник пред тобой — Не какой-то басурман там! Шмидт: Но дуэль и не балет: Направляя пистолет, Не танцуют на пуантах. Мне, любезный господин Подпоручик, жизнь — монета: Вянет лист, проходит лето, Иней серебрится, блин, Осень близится... Уныло… Чем тоску-печаль терпеть, Лучше хладным сном могилы Враз навечно замереть. Глазенап: Может быть. Но положенье Осознайте и мое: Я стрелять на пораженье, Ведь, приучен, е-мое. Без свидетелей дуэли, Оправдаюсь как потом, При бездыханном-то теле? Шмидт: Логика, конечно, в том Есть, да есть и промах явный: Я стрелять и сам не плох — Кто издаст последний вздох, Не решенный факт. Глазенап: Подавно. Завтра. Утром. Шмидт: Милсударь, Мы слыхали штучки эти Про дуэли на рассвете. Загляните в календарь: Вы должок несли два года... Глазенап: Денег не было! Шмидт: Сейчас Вдруг опять задержит Вас Транспорт, например, погода, Иль еще чего... Причин Много... Ждать охоты нету: Вянет лист, проходит лето, Иней серебрится, блин! Наблюдать все это — мука... (входит Митрофан) Митрофан: Там Пахомыч прибыл с пуком Незабудок. Сел и ждет, Камфорою мажа пятки, Натерев их на запятках При езде... Шмидт: Пускай зайдет Поскорей. (Митрофан уходит) Вот, подпоручик, И свидетель. Глазенап: Видит Бог, Я оттягивал, как мог Выстрел свой. Шмидт: Ну так-то лучше! (входит Пахомыч) Пахомыч: Господа, готов служить. Глазенап: Глазенап. Пахомыч: Пахомыч. Шмидт: К делу. Глазенап: Видишь, милый, надоело Юнкеру так долго жить. Боевому офицеру Оскорбленье нанеся, Он торопится к барьеру. Пахомыч: Завтра? Глазенап: Нынче. Вот и вся Подоплека. Пахомыч А, стреляться Вы надумали! Глазенап: Ага. Пахомыч: Если жизнь не дорога, Отчего бы нет... Признаться, Я и сам натер мозоль, Что такая, право боль — Застрелиться бы, да нечем. Смазал камфорой — слегка Полегчало. Надо б свечи Принести. Схожу. Пока Зарядите. (уходит) Глазенап: Шмидт, признайте Что не правы — и замнем: Он вернется, уж при нем Поздно будет... Шмидт: Заряжайте, Заряжайте, Глазенап. Вы подобно занавеске Колыхаетесь: то резки, То свисаете... Глазенап: Я слаб В образах литературных И сравненьях, так сказать, Но стреляю, ох, недурно... Шмидт: Что и нужно доказать. (входит Пахомыч) Пахомыч: Господа, приступим. Ну-те, Кинем жребий, чей черед. На прицелку по минуте Каждому — и... (кидают жребий) Глазенап: Мой! Пахомыч: Везет... Разойдитесь. Встаньте в угол. Засекаю время... Глазенап: Шмидт, Вы скрываете испугу, Как актер. Но делать вид Проще, чем в душе смятенной Навести порядок. Я Предлагаю Вам почтенный Выход: извинитесь... Шмидт: Зря Повторяетесь. Палите! Глазенап: Нажимаю на курок. (нажимает) Пахомыч: Мимо! Глазенап: Разве?! Я не мог Промахнуться! Пахомыч: Поглядите: Юнкер жив-здоров. Шмидт В стене Ваша пуля, снайпер хренов, И теперь придется мне Штукатурить эту стену. Глазенап: Пистолет, небось, кривой! Шмидт: Вы стрелок такой же, сударь, Как картежник... Глазенап: Выстрел свой Делайте! Шмидт: Зачем? Не буду. Если Вам всажу маслин, Что, увы, изменит это? Вянет лист, проходит лето, Иней серебрится, блин! Трупом боле, трупом мене — Не пойдет природа вспять. Шли бы Вы к ядрене фене, Глазенап... (Глазенап уходит) Пахомыч, сядь. Расскажи: ты незабудки Вез сюда — резон какой Сим преследовал? Пахомыч: Для шутки Захватил букет с собой. Кабы я натер мозоли Не держа в руках цветов, Было б вдвое больше боли... Шмидт: Ты, однако, философ. Пахомыч: Но цветы, и те, частично Помогают лишь, а вот Камфора, хотя дерет, — Как кому, а мне так лично, С пяток боль снимает в час. Шмидт: Жаль, душевные мозоли Не сотрут аэрозоли. Шутки тоже. Пахомыч: Юнкер, Вас Заучили педагоги, — Будьте проще: нет дороги Без колдобин — чтож, теперь Носу не казать за дверь И ходить лишь по паркету? Шмидт: Эх, Пахомыч, счастья нету В этой жизни: всюду клин — Вянет лист, проходит лето, Иней серебрится, блин. Осень подступает снова, Лужи, дождь — вода, вода... Пахомыч: Юнкер Шмидт, честное слово, Лето возвратится... Шмидт: Да? Пахомыч: Да. Шмидт: А верно, ведь, Пахомыч! Упускаем иногда В спешке мы ответ искомый... Выпьешь белого стакан? Пахомыч Аль я человек не русский?! Шмидт: Эй! (входит Митрофан) Митрофан Что, барин? Шмидт: Митрофан, Водки штоф и к ней закуски. Митрофан: Мигом. Шмидт: И себе налить Можешь. Митрофан: Сделаем-с. Шмидт: Я знаю. (Митрофан уходит) Эх, Пахомыч, будто жить Я сначала начинаю. Фиг с ним, с вянущим листом, Переменами в природе: Если лето вновь потом Возвратится — пусть уходит... (входит Митрофан с подносом) |